Письма — полемика, отзывы, комментарии
В процессе работы над расшифровкой поэмы «Слово о полку Игореве», над восстановлением ее первотекста, а особенно после завершения этого титанического труда, автор предлагаемой читателям книги переписывался с рядом специалистов-филологов и языковедов, со своими коллегами-любителями, исследовавшими те или иные аспекты дошедшей до нас одной из рукописей гениальной поэмы.
Частично переписка В.Н. Маркина с «патриархами», законодателями всех проблем по «Слову» (в частности с академиком Д.С. Лихачевым) отражена в его «Предисловии» и в «Послесловии» к различным работам, помещенным в данной книге. Переписка, которая подобна была разговору с глухим: «патриархи» зорко следили, чтобы «чужаки» (специалисты, любители не из их окружения), не дай Бог, проникли бы в их «запретную зону», нарушили бы установленную ими монополию на изучение текста «Слова». Поэтому «не слышали» доводы и обращения, «не понимали» наработки, находки, открытия всех, кто шел «против течения», вносил что-то свое (не «академическое»), новое в исследование поэмы.
В.Маркин, как и многочисленные нетитулованные исследователи тщетно пытался обнародовать свои труды, в которых доказывалась, обосновывалась абсурдность позиции ученых, свято оберегающих текст поэмы от каких-либо изменений, от поиска и устранения «темных слов» и «темных мест». Им не давали возможности сделать это публично. В любой форме! И это при том, что в своих комментариях к объявленному хрестоматийным собственному переводу поэмы академик Д.С. Лихачев часто пишет: «…это место настолько испорчено, что не позволяет сколько-нибудь уверенно его исправить…». Сами не исправляли и другим не давали это сделать. Не поддавалось разумению сравнение литературного произведения («Слова») с древними развалинами каменных построек и поврежденных античных скульптур. Ведь как можно сравнивать руины и изваяния из камня с литературным произведением, в котором чуть ли не каждое слово несет смысловую нагрузку, информацию, объяснение, отображает описываемую эпоху, характеры и человеческую суть воспетых героев? Нельзя! Это подтвердила титаническая, скрупулезная, многолетняя работа В.Н. Маркина: в результате побуквенного палеографического анализа, изобретенных им «ключей» он смог практически восстановить текст поэмы таким, каким она была написана автором в XII веке. Она стала легче читаемой, более понятной, в ней обнаружились ранее неизвестные факты, обстоятельства, все события, о которых повествуется в поэме, стали логично увязаны, последовательны и реальны.
Расшифровав текст поэмы, В.Н. Маркин подтвердил «славянскую» гипотезу Н.В. Сибилева, «нашел» реку Каялы, определил маршрут похода полков русичей в Торянь (и это географическое название — его находка), определил место половецкого поселка Вобурчевичи, где князь Игорь отбывал плен, воссоздал место и тактику боя с половцами, доказал, что «Слово о полку Игореве» не содержит названий языческих богов и многое другое.
Но все это не интересовало ученых слововедов. В их отношении не проявилось ни восторга, ни доброжелательности, ни интереса. Скорее, наоборот. Неприятие результатов исследований В.Н. Маркина объяснялось, по всей видимости, тем, что слововеды, всю жизнь потратившие на изучение «затемненного» текста, то есть заведомо неверного перевода «Слова», написавшие много трудов, рефератов и т.д., оказалось шли по ложному пути. Вместо прочтения «темнот» они приняли весь текст со всеми «темнотами» за чистую монету.
Но признаться в этом они не могли — уж очень многое терялось бы. Именно поэтому в их немногочисленных ответах на обращения автора столько сдержанности, а порой раздражения. Попытки автора, по сути, новаторского и очень ценного перевода донести до читателей свою работу натолкнулись на глухую, непробиваемую стену (игнорирование, замалчивание, равнодушие — вот их реакция). Лишь филологи, исследователи-любители, единомышлен ники В.Н. Маркин с восторгом восприняли результат работы изюмского краеведа.
Он получал от них восторженные отклики, одобрение, деловые советы. Но вынести на суд общественности свои работы при жизни в полном объеме так и не смог.
Помещенные в данном разделе приложений фрагменты писем отражают отношение адресантов к исследованиям В.Н. Маркина, дают свою оценку их значимости и в то же время осуждают позицию академика Д.С. Лихачева (естественно, и его сторонников), выраженную в статье «Могучий, многосотлетний дуб…» (…Литературное обозрение, май-июнь 1978 г.). В ней он в частности пишет: «…Автор (Д.С. Лихачев) стоит на той точке зрения, что «Слово» необходимо защищать не только от скептиков, но и от слишком вольного обращения с его текстом, дошедшим до нас в первом издании 1800 г. и в Екатерининской копии.
«Слово» — это многосотлетний дуб, дуб могучий и раскидистый. Его ветви соединяются с кронами других роскошных деревьев великого сада русской поэзии XIX и XX вв., а его корни глубоко уходят в русскую почву. «Слово», как и всякое живое растение, нуждается в тщательном уходе, во внимательном отношении к нему».
На обратной стороне фотокопии статьи Д.С. Лихачева В.Н. Маркин изложил оценку прочитанного: «Насмешливое отрицание научной гипотезы, часто происходит в результате определенной инерции мышления, а опровергательные доводы очень часто напоминают изречение чеховского ученого соседа: «Этого не может быть потому, что не может быть никогда!»
О «внимательном отношении», то есть о запрете любого изменения текста «Слова» без санкции Академии наук, решительно и однозначно академики напомнили любителям на «круглом столе», посвященном 800-летию (11 июля 1984 года, «Литературная газета»). Круглым он был для спецов-слововедов, а для любителей «стол» имел много «острых углов» и даже «шипов». За этим «столом» им был преподан суровый урок за непослушание, за вторжение во «владения» академической «вотчины». На первом же заседании академики и кандидаты от филологии освистали любителей. Они нарисовали «нехорошее» лицо добровольных исследователей, вся «вина» которых заключалась лишь в том, что они многие годы пытаются заново прочесть текст «Слово о полку Игореве», устраняя из него «загадки» и «темноты». За «круглым столом» звучали издевательские высказывания острых на язык слововедов. Опять зазвучали «патриаршие» призывы о «неприкасаемости текста поэмы, единственно правильной линии Академии наук в деле изучения «Слова». Правда, такая «линия» привлекла к тому, что текст поэмы так и остался с «темнотами», будто это произведние было написано не на русском, а на языке вымерших южноамериканских ацтеков или инков.
Такая позиция группы стариков-слововедов задела самолюбие многих энтузиастов от «Слова». «Литературную газету» завалили возмущенными письмами, в которых требовали сделать полемику общедоступной, а не только для приверженцев академической линии.
Чтобы не произошел всесоюзный скандал, газета опубликовала маленькие выдержки из нескольких работ любителей-слововедов. Но отбор академики провели такой, что смысл заметки не задевал устоев ложной академической линии. Из обширной статьи В.Н. Маркина они напечатали десять безобидных строчек, прочтя которые, нельзя было сделать вывод о его работе по новопрочтению «Слова о полку Игореве». Скрепя сердце, они процитировали:
«…Любители иногда просто и неожиданно объясняют то, над чем академические умы мучаются долгие годы (а иногда и всю жизнь) и безуспешно… Как видно, свежий глаз и видит свежее…».
«Круглый стол» прикрыли, так как даже несведущему человеку стало ясно, что вся «полемика» — это (выражаясь спортивным языком) простейшая игра в одни ворота. Главный «патриарх» от «Слова» Д.С. Лихачев после того, как вроде бы отстоял свою академическую линию в изучении поэмы, ушел во Всесоюзный фонд культуры, возглавив его. Остальные слововеды продолжили тихо удерживать свои позиции и, как писал В.Н. Маркину доктор филологических наук Мельниченко (г.Ярославль, Россия): «…они непоколебимы в уверенности, что тут (в «Слове») нечего уже делать, так как, мол, то, что можно было сделать, уже сдела но…». Мельниченко осудил болезненную самоуверенность «патриархов» от «Слова».
А вот мнение о «Круглом столе» и о проблемах «Слова» одного из самых активных корреспондентов В.Н. Маркина, в то время директора Новгород-Северского музея «Слова о полку Игореве» (Черниговская обл., Украина) С.С. Воинова: «Спасибо за письмо. За готовность поделиться материалами для собрания (музея). Да, полемика за «Круглым столом» обнажила лицо наших ведущих филологов и, кажется, нанесла удар их же авторитету. В преддверии 800-летнего юбилея «Слова» все это не очень красиво смотрится. Мне особенно часто приходится в этом убеждаться на лекциях, встречах — все возмущаются.
Только что вернулся из командировки и читаю статью О.В. Творогова «Любители и дилетанты» в «Литературной газете». Она выглядит, как не совсем удачная попытка оправдаться за «Круглый стол», а помещенные газетой выдержки из писем читателей (в том числе и из Вашего!) еще раз вызывают раздражение к академикам.
Не скрою, много развелось гипотез, и даже много ерунды в потоке публикаций о «Слове», но разве дилетанты (или любители — вот попробуй теперь, уложись в эту классификацию!) наносят вред «Слову», как это представляет Пушкинский Дом? Нет. Вред «Слову» наносят сами же, наделенные высокими титулами, ученые — тот же академик Б.А. Рыбаков своими двумя книгами с надуманной гипотезой о Петре Бориславиче — ведь его мысли законодательны, ведь именно он может печататься сколько угодно. В статье О.В. Творогова прозвучала неприязнь к Рыбакову, но не в такой мере, как к неспециалистам.
О какой народности «Слова» можно говорить, отрицая народную причастность к творческому процессу? Это же здорово, что сотни людей пытаются докопаться до сути, изучают и перечитывают «Слово» — это ли не показатель всеобщей, народной любви к бесценному памятнику!
Было бы грустно, если бы за это дело никто не брался… Впрочем, академика Лихачева легко понять. Все его последние работы по «Слову» это по сути набор красивых слов, выверенных и отшлифованных без какой-либо свежей мысли, в них ничего конкретного, все очень осторожно, без острых углов — все это повторение уже давно найденного, в них уровень филологической науки 50-х годов.
Мне стыдно за наших филологов, за Пушкинский Дом. Их неблаговидные деяния — это «Круглый стол» в «Литературной газете» и бездушное решение вопроса с музеем «Слова»…
Именно благодаря Лихачеву и его соратникам принято безграмотное решение о создании государственного музея «Слова о полку Игореве» в Ярославле — в городе, который по сути никакого отношения к «Слову» не имеет (список мог быть найден где угодно).
В ответ на мои доводы о необходимости создания такого музея в местах, исторически связанных со «Словом» мне ответил О.В. Творогов, подтвердив мою правоту и вместе с тем сославшись, что им теперь-то неудобно менять свою позицию, да и Ярославль для них, ленинградцев, удобнее по транспортным соображениям — ездить туда удобнее, легче!
Вот она, их любовь к «Слову»! Ну да Бог с ними.
Буду очень благодарен за Ваш «самиздатовский» перевод и гарантирую, что плагиаты им не воспользуются…
С искренним уважением С.С. Воинов.
г.Пермь, 2 декабря 1984 г.»
Солидарность, поддержка, единомыслие, выраженное порой в скупых, деловых фразах писем укрепляли веру Владлена Николаевича в поелзность и успех своего труда. Труда добротного, тщательно обоснованного, опирающегося на знание большого числа наук. И каково ему было читать «рецензию» академика О.В. Творогова: «…Вы же предлагаете сотни(!) поправок, поправок, признайтесь, чисто субъективных, зачем-то «исправляя» совершенно ясный, грамматически правильный текст и получаете совсем иной, «свой» текст памятника. С этим ни Дмитрий Сергеевич Лихачев, ни его коллеги-исследователи древнерусской литературы, издавшие по своим принципам (то есть с уважением к древнему тексту) многие десятки памятников древнерусской литературы — согласиться не могли и не могут»… (22.01.2001 г.)? Точнее, честнее было бы написать: «Не хотят и не будут». А вот другое письмо, полученное из г.Днепропетровск от кандидата исторических наук К.Е. Бреденко: «Большое спасибо Вам за письмо, за высланные работы по «Слову». С большим интересом я ознакомился с ними. Они нужны Ваши работы. Для познания научной истины. Для меня они — ценнейший материал для более глубокого изучения «Слова». Должны быть сопоставлены все мнения, даже ошибочные. Я обратился к редакции этой газеты («Красная звезда» — В.М.), к комиссии Союза писателей по «Слову о полку Игореве», к общественному директору музея по «Слову», чтобы Ваши работы не замалчивали, чтобы они были помещены в готовящемся сборнике к 800-летнему юбилею «Слова». Пусть к 1987 году, пусть ранее на 3 года Вашего исчисления этого юбилея. Ваши работы не должны оставаться в «камерном исполнении». Они должны быть широко известны всем настоящим, а потом и будущим следопытам «Слова». Вы выступаете с основательными доказательствами… Еще раз благодарю за Ваши работы, остаюсь уверенным в том, что Ваше имя не будет «стерто» так, как стерлось имя гениального человека — автора «Слова о полку Игореве».
С искренним уважением написаны строки письма кандидата филологических наук, доцента Ровенского пединститута Я.О. Пура: «…Ваше письмо (материалы) очень интересны: чувствуется серьезная наблюдательность, свежая мысль, поэтому желаю продолжать поиски, рассуждения. За это читатель скажет спасибо»…
За консультацией по ряду вопросов, возникших при написании исследования «Битва на Каялы» Владлен Николаевич обратился к своему бывшему институтскому преподавателю истории В.Л. Виленкину. Привожу отрывок из его письма:
«Дорогой Володя!
Простите своему бывшему учителю столь фамильярное обращение. Я очень рад Вашим успехам. Вы сделали много, очень много. Победила целеустремленность, воля и любовь к истории Родины. Большое спасибо за фотоснимки. Они мне напомнили о Святогорье. Я влюблен в эту замечательную местность на Северском Донце.
Судя по вашому письму, Вы не только стали специалистом-историком и краеведом, но также блестящим стилистом. Письмо написано очень хорошим русским языком…
…Когда Ваша работа «Битва на Каялы» будет опубликована, вспомните еще раз о моем существовании. Буду Вам очень благодарен за Вашу книгу с дарственной надписью. Ведь я уже 25 лет читаю курс «История географии». При чтении темы «Состояние географии в средневековых славянских государствах» я смогу уделить внимание Вашему труду.
Желаю… Вам лично новых творческих успехов.
Ваш Виленкин
31.01.1976 г.»
В 1983 году Московский университет издал книгу ученого-биолога Г.В.Сумарукова «Кто есть кто в «Слове о полку Игореве». В книге на основе анализа неестественного поведения ряда зверей и птиц, действовавших в «Слове о полку Игореве», впервые высказана мысль о том, что автор «Слова», прекрасно знавший животный мир, писал подчас не о разумных животных, а о половецких ордах, названных по их родовым тотемам — мифическим животным-предкам.
Взяв для исследования и анализа текст поэмы в редакции первопечатника А.И. МусинаПушкина (1800 г.) и аналогичный текст Д.С. Лихачева (1955 г.), ставший в СССР хрестоматийным, изобилующий массой «темных мест» и «темных слов» (то есть ошибками, искажениями, вымыслами, догадками, неточностями, несуразицами), автор не смог избежать ошибочных, а порой надуманных выводов. Они легко опровергались или иначе трактовались при
использовании для анализа восстановленного текста поэмы (без «темнот») В.Н. Маркина. Об этом он, естественно, подробно написал автору, приведя примеры, выдержки из текстов своего перевода. Георгий Владимирович Сумаруков, как истинный ученый и интеллигентный человек отнесся к критике и замечаниям спокойно, в высшей степени доброжелательно и с достоинством, косвенно признал свои просчеты в выдвинутой им гипотезе.
Вот это письмо:
Культуру общения, уважение к своему «научному оппоненту» Г.В. Сумаруков продемонстрировал в присланном через несколько месяцев новогоднем поздравлении:
Работы или их фрагменты по новому прочтению «Слова о полку Игореве», исследования похода и битвы дружин русичем с половцами в 1185 году в Торяне, возле Торских озер (г.Славянск, Донецкая область) вызывали у их читателей одобрение, восторг и понимание новаторства в методике восстановления первотекста, его научной обоснованности и значимости.
Но помочь их автору в публикации его работ они не могли, ибо академическая наука была непоколебима в своей позиции: «Слово о полку Игореве» 1800 г. издания неприкасаемо для каких-либо изменений. Об этом свидетельствует последнее прижизненное письмо академика Д.С. Лихачева «неугомонному» краеведу В.Н. Маркину. Привожу его полностью:
В мотивах отказа, в их риторике появились надуманные обвинения о подходе к тексту поэмы, как к «ребусу», «зашифрованному» тексту и др. Конечно, В.Н. Маркин в ответном письме опроверг эти обвинения в свой адрес, но реакцию академика он уже не смог узнать — его письмо тот получил примерно за 25 дней до своей смерти (30.09.99 г.).
В этом письме, в частности, говорилось о следующем:
«Уважаемый Дмитрий Сергеевич!
В начале своего письма Вы пишете: «...подходить к тексту, как к ребусу, в котором можно произвольно менять буквы, слоги и слова для извлечения нового смысла...» Вы «уличили» меня в том, что совершенно не характерно для моих исследований текста «Слова о полку Игореве». Я никогда не занимался такой подтасовкой, об этом Вы могли прочесть в предисловиях «от автора» к тем переводам, которые я Вам выслал. В кратких сведениях о восстановленном первотексте XII века ясно и понятно сказано (для рядовых читателей), как я осуществлял этот новый перевод. Здесь даже намека нет о каких-то «перестановках» и «замене букв». Возможно, Вы не читали то, что я Вам выслал? Если бы читали, то такой «оценки» в адрес моих 30-летних исследований не было бы. Если такие «оценки» к Вам поступают от кого-то, то здесь явное «доброжелательство» от этого «кого-то» из Пушкинского Дома». Чтобы давать оценку моей работе над «Словом», нужно было бы хотя бы бегло просмотреть мой рукописный сборник «Обнаружение и прочтение «темнот» в «Слове о полку Игореве». В нем рассказано и показано прочтение 688 «темнот» и старорусских слов...
В конце своего письма Вы пишете: «...сама идея, что дошедший до нас текст — это «шифровка», мне глубоко чужд»...
Я никогда никому не говорил и не писал о том, что текст «Слова» — это «шифровка». Опять у Вас ложный вывод о моей работе. Опять отсылаю Вас к «от автора», к тому восстановленному мной первотексту, который у Вас есть...
Ведь ясно же и понятно объясняется, что «шифр», который Вам «глубоко чужд» — это совсем не умышлено кем-то сделанное «затемнение», чтобы потом через 500 лет ученые разных специальностей сушили себе мозги над прочтением этих «зашифровок».
...Естественно, что слово «расшифровка» следует понимать не буквально, а в кавычках. Это не та дешифровка, которой пользовался советский разведчик Штирлиц в «логове зверя»...
Первый перевод 1800 года А.И. Мусина-Пушкина — это только «пробный камень» в переводах «Слова о полку Игореве». И если бы оригинал XVI века не сгорел в Московском пожаре в 1812 году, то еще неизвестно, сколько было бы за 200 лет таких переводов, а со временем и более удачных после появления в 1863 году словаря В.И. Даля. Сам автор первого перевода не был уверен в точности переведенного текста, многие старорусские слова
остались для него «темными», так как В.И. Даль родился только в 1801 году... В своих письмах А.И. Мусин-Пушкин признавался, что перевод его «Героической песни» («Слова») далек от совершенства и, следовательно, труден для понимания современных читателей... Но... не обратили внимания на оговорки самого же автора перевода те, кто многие годы изучал ложный во многих местах текст, почему-то принимая его за «чистую монету»...
...Они утвердили, упорно отстаивали и неукоснительно следовали умозаключению, что не следует тормошить текст 1800 года, то есть восстанавливать его первозданный вид XII века. По причине «солидарности» с античными развалинами — их, мол, тоже нереставрируют, но они от этого не стали менее популярны...
Если бы с самого начала советская академическая установка была направлена на побуквенное прочтение запутанного текста «Слова о полку Игореве», да еще с привлечением палеографического анализа, то теперь хрестоматийный перевод поэмы выглядел бы гораздо правдоподобней и был бы во многом удобочитаемым... Исследование текста поэмы нужно было начинать с нуля, с «эмбриона», а не подпевать, повторяя слова из «героической песни».
Популярность «Слова о полку Игореве» не в том, что это произведение — шедевр древнерусской литературы, а в том, что загадочный, «затемненный» текст поэмы всегда привлекал и привлекает к себе простых читателей, далеко не специалистов, которые не желают видеть «Слово» в его первозданном виде...
Статистические данные говорят о том, что специалистов, изучающих «Слово» только единицы, а любителей «открывать неоткрытые острова» — сотни. Вот и вся популярность поэмы. Я отношу себя к таким открывателям-географам (географ я по специальности). О моих исследованиях можно сказать: «География спасла «Слово о полку Игореве», как в свое время гуси спасли Рим»... Только благодаря географии, геодезии, топонимики, геоморфологии, гидронимики и другим наукам (всего использовал их около двадцати) я пришел к новому прочтению средневекового текста поэмы... г.Изюм. В.Маркин».
На этом, практически, завершилась полемика двух сторон по важнейшей научно-литературной проблеме. Закончил земные дела Д.С. Лихачев, через 5 лет ушел из жизни и автор приведенного письма — очередной попытки достучаться до здравого смысла, добиться признания своих исследований, проведенных на научной основе ради торжества истины. Не ради личной славы, а для блага своей Родины, Украины, которую беззаветно любил и славил во всех своих трудах: от восстановленного из пепла первотекста «Слова о полку Игореве» до историко-краеведческих работ. Владлен Николаевич Маркин, как и многие его сторонники, не мог понять причину ожесточенного, не поддающегося ни логике, ни здравому смыслу стремления академической науки во главе с рядом ученых отстоять только свой подход к изучению «Слова», убедить всех только в своей правоте, засушить как в гербарии «многосотлетний дуб».
Как истинный исследователь он отчетливо понимал ошибочность и вред этой позиции для науки, для литературы и культуры в целом. Понимал он и научную ценность своих работ и верил, что они в конце концов дойдут до читателя. В одном из своих писем он писал: «...моя титаническая работа по восстановлению первотекста гениальной поэмы XII века не пропадет даром — она будет затребована и станет важным вкладом в возрождение и развитие украинской национальной культуры...». Слава Богу, его слова оказались пророческими. В этом убедись и ты, читатель, держащий в руках эту книгу — смысл, цель и итог жизни Владлена Маркина.
Держащий благодаря неоценимой помощи в ее издании истинных патриотов Украины, людей без титулов и званий, которые не на словах, а на деле борются за возрождение национальной культуры, духовности, воссоздание правдивой истории нашего народа.
Завершаю я свой очерк одним из писем именно такого человека, общение с которым очень ценил В. Маркин. Привожу его полностью: «Уважаемый Владлен Николаевич! Наши беседы, дискуссии о расшифровке «темных мест» в поэме «Слово о полку Игореве», уточняющих маршрут похода в Торянь полков кн.Игоря и место их битвы с половцами помогли мне осмыслить ряд ранее сомнительных и неоднозначных событий, происходящих во время битвы русичей, побега кн.Игоря из плена. Я благодарен Вам за это, а еще и за то, что Вы вдохновили меня, археолога и историка, на сочинение стиха, посвященного памятнику древнерусской культуры. Направляю его на Ваш суд. Буду очень рад, если мой скромный вклад в популяризацию этого шедевра Киевской Руси XII века понравится Вам.»
Поход в Половецкую степь
Не сон вещий князю снится в пути:
По дикому полю трудно идти,
Знаменье зловещее ждет впереди.
Ах, князь неразумный! Постой, погоди!
Но поздно лелеять мечту о спасеньи:
Шеломы и стяги померкли в затменьи.
Там битые соколом птицы лежат,
И воронов стаи над степью кружат.
Презревши послание чтимых богов,
Русичи храбрые шли на врагов.
Из Дону Великого шлемом испить,
У Тмутаракани копье преломить.
О, Русская земле! А ты за холмом,
В степи незнаемой он встал как шелом.
И зори кровавые путь преградили…
Половцы с кличем полки обступили.
Див-птица на землю не раз упадет,
Но Игоря войско домой не прийдет,
За русскую землю погибнет оно
И пить Святославу сине вино.
Не песен церковных там слышится звон,
А скрежет металла и раненых стон.
И битве кровавой уж виден исход —
Плененным князь Игорь закончил поход.
У быстрой Каялы копье преломилось,
На быстрой Каяле два брата простились.
Где милые лады?! Где соколы ясны?!
Их дети и жены домой ждут напрасно…
Три дня и три ночи без сна и покоя
В поле безводном от жажды и зноя
Медленно таяли русские силы,
Ковыльные степи им стали могилой.
Где вы, куряне, «сведомые кмети»?
Что ваши руки обмякли, как плети,
И почему северяне молчат,
Где алых щитов угрожающий ряд?
Див-птица! На землю не раз упадешь,
Но Игоря войско уже не вернешь!..
И плач Ярославны летит сквозь века,
Свидетелем гибели стала река.
Поле той брани давно поросло,
Время название рек унесло,
Но память горчит, как седая полынь…
Слава князьям и дружине! Аминь!
Надеюсь, что при очередной встрече Вы выскажете мне свое мнение о прочитанном.
С глубоким уважением и пожеланиями, успехов в Вашей нелегкой, но очень нужной для
установления истины, работе.
В.В. Давыденко, май, 1987 г.
г.Славянск
Переписка, то есть обмен мнениями, советы, предложения, подсказки и даже критика, безусловно, помогали В.Н. Маркину в его творческой литературной работе, итогом которой было решение ряда спорных вопросов, загадок, проблем, связанных с повествовательным трактованием (по тексту «Слова» 1800 г.) похода князя Игоря. Владлен Маркин сказал свое слово в «Слове» и объективно создал предпосылки для новых исследований, находок и открытий на ниве «Словознания».
краеведов Украины
Комментариев нет:
Отправить комментарий