«…ми киснлое вино…»

И все таки, что подмешали князю Святославу в вино — «труд» или отраву?

Судя по тому переводу, который появился после работы над текстом XVI века первопереводчика и первоиздателя в 1800 году, то какое-то «синее вино» смешали с непонятным «трудом» и подали Святославу. Вот отрывок из этого перевода, в котором кн. Святослав рассказывает о своем вещем сне: «… Си ночь со вечера одевахуть мя, — рече, — черною наполомою на кровати тисове; черпахуть ми синее вино с трудом смешено; сыпахуть ми тощими тулы поганых толковин великий женчуг на лоно и негують мя. Уже доски бес кнеса…». Академик Д.С. Лихачев для своей хрестоматии этот отрывок перевел так же, как это сделал бы переводчик-северянин в Псковском или Новгородском княжествах при чтении южнорусского текста поэмы: «…черпают мне синее вино, с горем смешанное, сыпали мне из пустых колчанов поганых иноземцев…». Даже трудно теперь предположить, из каких соображений академик «труд» превратил в «горе», правда, цвет вина «синий» он оставил без изменений; в «поганых толковинах» он увидел «поганых иноземцев», т.е. не перевод, а сплошная импровизация. И ничего здесь нет удивительного, т.к. и переводчики XIII-XVI в.в, и академик XX века не понимали слов южнорусского диалекта (украинизмов). Подробной же палеографической расшифровкой текста 1800 года он вообще не собирался заняться, считая, по-видимому, это пустым занятием…

Что это не «пустое занятие», а путь к правильному «безтемнотному» прочтению текста «Слова о полку Игореве», показано в моей палеографической, побуквенной расшифровке поэмы XII века, и в данном конкретном случае отрывок из сна Святослава звучит так: «…Синочь со вечера одевахуть мя, — рече, — черною напеленою на кровати тисове; черпають ми киснлое вино с отрутом смешено; сыпахуть зи тощими тулы поганых торковин великий женчуг…», т.е.: «…В эту ночь с вечера одевали меня, говорит, черным покрывалом на кровати из красного дерева; черпали мне кислое вино с ядом смешанное; сыпали на меня из пустых колчанов неверных торков крупный жемчуг…».

Таким образом, вино «с отрутой» — с ядом (з отрутою — на украинском языке и на южнорусском диалекте в Киевской Руси), академик превратил в «горе»; кислое на вкус вино стало «синим», а племя торков, живших в XII в. в районе современного Донбасса, сделал «погаными иноверцами»…

Дальше следует (по тексту) еще две строки из сна Святослава, которые так же когда-то кем-то запутаны до неузнаваемости: «…и негують мя уже доски без кнеса в моем тереме златоверхом…». Академик Д.С. Лихачев очень просто перевел эти строки, а затем и объяснил то, что перевел: «…и нежили меня. Уже доски без князька в моем тереме златоверхом…».

Вот как академик толкует: «кнесс» — князек, т.е. перекладина, на которой сходятся стропила, «матица». По древнерусским поверьям видеть во сне дом без князька служило предвестием большого несчастья».

В моем расшифрованном виде это звучит так: «…меряли для меня доски сырые в моем тереме златоверхом…». Как видно, в новопрочтении этих строк доски остались, но не под потолком, а их меряли (да еще сырые) для гроба Святослава в его же тереме златоверхом.