«О Бояне!..»

Начиная свою повесть-сказание о походе кн. Игоря в половецкую степь, неизвестный автор сразу же предупреждает будущих читателей, что он не будет подражать бродячему певцу Бояну: «…Боян бо вещий аще кому хотяше песнь творити, то растекашется мыслию по древу, серым волком по земли, шизым орлом под облакы…» (1800 г., А.И. Мусин-Пушкин).

В хрестоматийном переводе «Слова о полку Игореве» (1955 г.) Д.С. Лихачева эти строки звучат так: «…Боян же вещий, если кому хотел песнь воспеть, то растекался мыслию по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками…».

В конце своего перевода Д.С. Лихачев дает объяснение многим непонятным местам в тексте «Слова». «…Растекашется мыслию по древу» — образ этот не народнопоэтический, а книжный. В дальнейшем автор «Слова» говорит о «мысленном древе…», «…скача, славию, по мыслену древу, летая умом под облакы, свивая славы оба полы сего времени…», т.е.: «скача, соловьем, по мысленному дереву, летая умом по подоблачью, свивая славу обеих половин сего времени…».

Что-то туманное и необъяснимое вырисовывается в переводах многих авторов (в том числе и у академика Д.С. Лихачева). То «мысли» Бояна растекаются по какому-то дереву, то песнопения Бояна вдруг должны скакать соловьем и опять же по «древу», но теперь уже по «мысленному». Короче говоря, и «мысль» и «скачки» Бояна зависят от какого-то «древа»… Ниже по тексту
поэмы автор «Слова» сам дает ответ о «древе» Бояна…

Нужно вернуться к первым строкам поэмы, где автор «Слова» сразу же предупреждает своих читателей о том, что он будет писать свое сказание по рассказам самих участников этого похода на половцев весной 1185 года.

«Слово» написано в 1190 году, т.е. через 5 лет после событий, происходивших в Торяни (район соленых озер у г. Славянска Донецкой области). Автор «Слова» сообщает читателям, что не будет фантазировать и выдумывать, как это делают бродячие певцы-Бояны. Он восстанавливает в памяти читателей образ Бояна-скитальца, который, начиная свой «концерт», брал в руки деревянные гусли (древо) и растекался по ним кистями своих рук… А дальше, когда уже отзвучали первые гусельные переборы, начинал звучать и сам сказ Бояна; тут и «волки серые», и «орлы сизые», и «соколы», нападающие на белых лебедей…

Судя по высказываниям автора «Слова» о фантастических рассказах Бояна, в 1190 году бродячие музыканты еще не воспели поход кн. Игоря в половецкую степь. Но он (автор) предупреждает своих современников, что, слушая рассказы сказителей-скитальцев, нужно учитывать, что и поход кн. Игоря Бояны могут превратить в полулегенду, где сплетутся воспоминания о событиях давно прошедших лет и о времени похода кн. Игоря.

«…О Бояне, соловию старого времени! Абы ты сиа полкы ущекотал, скача, славию, по мыслену древу, летая умом под облакы, свивая славы оба полы сего времени, рища в тропу Трояню…». Как же автор «Слова» сам расшифровывает загадочные «древо», «мысли», «мысленное
древо»?

«…Боян же, братие, не 10 соколов на стадо лебедей пущаше, но своя вещие персты на живая струны воскладаше..». Результат такой предварительной расшифровки: 10 пальцев Бояна — это кисти рук (мыслию-кыстию); живые струны «древа» — деревянных гуслей. Чтоб закрепить эту и другие расшифровки, мне потребовалось провести не очень сложный палеографический анализ слов «мыслию», «мыслену», а «древо» в одном и другом случае логически нашли свое место, где ему и следовало быть.

Вот так звучат эти строки о Бояне после моей палеографической расшифровки: «Потому что Боян-певец, если кому хотел песнь сочинять, то растекался кистями рук по гуслям, серым волком по земле, сизым орлом под облаками…». «…Вспоминая скороговоркой первую пору междуусобиц, тогда пускал 10 соколов на стадо лебедей, которые, достигнув, прежде всего пели песнь старому Ярославу и храброму Мстиславу…» «…Боян же, братья, не 10 соколов пускал на стадо лебедей — это он свои худые пальцы на проворные струны опускал; они же потом сами князьям славу воспевали…». «…О Боян, соловей старого времени! Если бы ты эти походы воспел, прыгая соловьем по склоненному дереву, летая орлом под облаками, сплетая сказания о событиях того времени, скитаясь по тропе Торяньей, по полям и горам…».

Если сравнивать эти расшифрованные мной строки с хрестоматийным переводом Д.С. Лихачева, можно заметить, что кроме заново прочтенных «мыслей» и «древа», по-иному читаются и другие слова: «скороговоркой», «достигнув», «худые пальцы», «проворные струны», «склоненному (а не мысленному) древу», «летая орлом» (а не умом), «тропе Торяньей» (а не «Троянью»).

Давая оценку вымыслам в устных былинах бродячих гусляров, автор «Слова» своей поэмой спешит определить неправдоподобные рассказы о походе кн. Игоря. Его замечания и предупреждения заканчиваются примером предполагаемого гуслярского пения: «…Не буря соколы занесе чрез поля широкая — галици стады бежать к Дону великому», «…комони ржуть за Сулою-звенить слава в Кыеве; трубы трубять в Новеграде — стоять стези в Путивле…».

После этого автор «Слова» делает нелестный вывод о самом Бояне, называя его балясником (болтуном) бродячим («Велесов внуче» — после расшифровки стал «балясове блуче» — балясник бродячий). До самого конца своего сказания автор «Слова» не вспоминает о Бояне, т.к. приступает к достоверному рассказу о самом походе кн. Игоря.

Самым «темным местом» в поэме оказались строчки (в конце «Слова»), которые косвенно были связаны с Бояном: «Рек Боян и Ходына, Святославле песнотворца старого времени Ярославля, Олеговича коганя хоти: «Тяжко ти головы кроме плечю, зло ти телу кроме головы» — Руской земли без Игоря». (Перевод А.И. Мусина-Пушкина, 1800 г.). Академик Д.С. Лихачев в 1955 году перевел так этот отрывок: «…Сказал Боян и Ходына, Святославовы песнотворцы старого времени Ярослава, Олега-князя любимцы: «Тяжко голове без плеч, беда телу без головы» — так и Русской земле без Игоря…».

Объясняя начало этого отрывка, Д.С. Лихачев писал: «…Место это настолько испорчено, что не позволяет сколько-нибудь уверенно его исправить».

После палеографической расшифровки в моем переводе эти строки зазвучали так: «…Сказал Боян горбатый, старого Святослава песнотворец, желая осудить времена Ярослава из Олеговичей, сказал: «Тяжело тому, у кого головы на плечах нет, а еще хуже тому телу безголовому» — а Русской земле без Игоря» (добавляет автор «Слова»).

Что же спрятано за «безобидной» репликой горбатого Бояна-гусляра?

За год до похода кн. Игоря на половцев — в 1184 году Черниговский князь Ярослав уклонился от совместного похода на половцев в следующем году. Политика уклонения от таких походов привела к обособлению Черниговского княжества от остальной Руси и самостоятельному походу кн. Игоря на половцев. Автор «Слова» воспользовался баяновским осуждением, чтобы подчкеркнуть, к чему приводят княжеские несогласия в действиях против агрессивных половцев, т.е. безголовые их действия, в частности, политика Ярослава из рода Олеговичей, т.к. все окончилось тем, что русская земля осталась без князя Игоря, попавшего в плен после разгрома его полков в Торяни на Каяле.

По-видимому, придворный певец киевского князя Святослава в своих песнях часто пользовался такими намеками, подчеркивая княжеские распри в Киевской Руси.

Осудив в поэме княжеские споры и раздоры, автор «Слова» подкрепляет эти осуждения и словами певца Бояна-горбуна.

20.12.97 г.