«75 из 688» — так я назвал этот сборник расшифровок «темнот» в «Слове о полку Игореве», а это значит, что осталось 613 расшифровок, которые не вошли в эти популярные и доходчивые для неспециалистов новопрочтения непонятностей в поэме. Чтоб полностью охватить все не попавшие в этот сборник «темные слова», мне потребовалось бы еще более восьми частей, а каждая часть состояла бы из 25 расшифровок и новопрочтений (как и 3 части в данном сборнике).
Работа эта очень утомительная, продолжительная и неблагодарная. Эту неблагодарность по отношению к моим исследованиям, а потом и ко мне выразил академик Дмитрий Сергеевич Лихачев в своих письмах ко мне. После того, как я выслал ему фотокопии моих 3-х переводов «Слова о полку Игореве» и около 100 расшифровок и новопрочтений «темнот» в тексте поэмы, он ответил мне в своем письме следующее: «В «Слове о полку Игореве» есть еще много мест, не получивших удовлетворительного (ответа) объяснения, поэтому нужно приветствовать появление новых толкований этих «темных мест». Но, по-видимому, академик увидел, что мои расшифровки и новопрочтения «Слова» раскачивают незыблемую академическую установку в исследовании текста поэмы, которая утвердила неприкасаемость текста, отстаивала достоверность перевода А.И. Мусина-Пушкина 1800 года. Чтобы притормозить мои «крамольные» исследования, Дмитрий Сергеевич пишет: «Каждый исследователь должен (знать) доказать: 1. Нужно ли исправлять то или иное место. 2. Доказать, что новое объяснение проще ранее предлагаемых. 3. Показать, чем нехороши прежние объяснения. 4. Доказать, что исправление не противоречит русской истории. 5. Провести аналогии и параллели. 6. Указать на случаи употребления в древнерусском языке предлагаемого слова и в том его значении, которое предлагается.» Этот ответ стал для меня образцом академической демагогии, а значит и долговременным тормозом в моей работе. Предлагаемые 6 пунктов академика напомнили мне одну из хитростей восточного литературного героя Ходжи Насреддина, который взялся обучить человеческой речи осла для бухарского эмира. Попросил Ходжа у Эмира на обучение животного много денег и срок 25 лет. Он рассудил трезво, что за 25 лет или осел околеет, или эмир, или сам Ходжа будет взят аллахом на небо. Все мои попытки опубликовать свои исследования в «толстых» журналах наталкивались на академическое «вето» или «табу», т.к., по-видимому, было указание из АН СССР все материалы по «Слову о полку Игореве» пересылать из редакций журналов в АН для досмотра — «оценки» и дачи «добра» для их печати. Я такого «добра» за 30 лет борьбы с аксакалами из АН не получил (причину я указал выше).
Были, конечно, и сторонники моего новопрочтения «Слова», оценивавшие мои исследования как выдающееся открытие, были и такие, которые, если бы была их воля, они за мой труд присвоили бы мне ученую степень без защиты. Многие ценители моей работы предупреждали, что все мои старания сделать достоянием филологической науки расшифровки в «Слове» упирались и будут упираться в глухую «академическую стену», непробиваемую и неприступную. Академик Д.С. Лихачев и вся его академическая когорта хорошо устроились под сенью «многосотлетнего дуба» (так Д.С. Лихачев называл «Слово») и зорко его охраняли многие годы от появления в «изучении» текста чужаков и новаторов. Академики не смогли начать свои исследования с «нуля» — от буквы «А» в ее начертании X-XVI вв. до буквы « » («Я»), пройдя по всему алфавиту кириллицы. Для оправдания своей беспомощности они придумали такое сопоставление: мол, теперь не восстанавливают же развалины построек Античного мира — вот и «Слово» не следует восстанавливать.
Если бы я «клюнул» на предложение академика Д.С. Лихачева и все мои 688 исправлений принялся бы «прокручивать» по 6 пунктам, которые он предлагает, то получилось бы 4128 ответов, а это еще долгие годы кропотливой работы — копание в архивах и научных библиотеках. Естественно, я распознал в предложении академика хитрость Насреддина, который рассуждал примерно так: удерживать «оборону» в АН от «нашествия» ревизионистов сил и возможностей у него на его век хватит, а после… (когда Аллах призовет его на небо) «хоть трава не расти»…
Как говорится, «за что боролись — на то и напоролись». Эта поговорка объясняет письмо Д.С. Лихачева в российскую газету «Известия». Вот что он пишет, отвечая на просьбу редактора прочесть и дать оценку моим исследованиям по расшифровке и новому прочтению текста
в «Слове о полку Игореве»: «За все свое 50-летнее занятие «Словом» я решился предложить только три исправления и считаю это своей заслугой. Если бы я стал разбирать исправления В.Н. Маркина серьезно (даже по три исправления в день), то ответ потребовал бы от меня трех лет занятий». Выходит, что если бы я каждые 3 свои исправления стал «считать своей заслугой», то у меня таких «заслуг» набралось бы 229. Сколько же месяцев и лет академик думал получать мои ответы на мои новопрочтения «темнот», если бы я вздумал «прокручивать» их по шести предложенным им пунктам? Когда Д.С. Лихачев увидел, что я упорно отстаиваю свои исследования, которые смогут повредить утверждению «навечно» его хрестоматийному переводу «Слова о полку Игореве», то он применил «удар ниже пояса». В своем письме в редакцию он уличил меня в тщеславии. Вот что он писал: «…По «Слову» я получаю столько писем от желающих прославиться на великом памятнике, что я отвечать на них не могу». Из моих писем академик знал, что я готов безвозмездно отдать восстановленный мной первотекст «Слова» XII века нашим современникам, но все же «ударил» для острастки.
Мои попытки безвозмездно издать свой восстановленный первотекст «Слова о полку Игореве» в АН Советского Союза не вызвали особого интереса, а те, кто отстаивал свою академическую установку о неприкасаемости текста поэмы, продолжали твердить (по радио, ТВ, в журналах и газетах): «К тексту «Слова» надо относиться бережно и иметь достаточную филологическую подготовку…», «Прежде всего необходимо бережно относиться к тексту «Слова о полку Игореве…», «…Мы должны с уважением относиться к истории своей культуры — к тексту любого (а не только «Слова») древнерусского литературного памятника и в издании, по возможности, точно его воспроизводить…». Но вот когда такая «возможность» появилась, то «советчики» и оберегатели сделали все, чтоб обновленный памятник древнерусской литературы не появился в печати.
Так «Ироическая песнь о походе князя Игоря к половцам», отпечатанная в 1800 году А.И. Мусиным-Пушкиным, более 200 лет остается полутемной и малопонятной. Такова ирония судьбы.
Прошел 21 год (не 25), и одно из предположений Хаджи Насреддина сбылось — его самого призвал Аллах на небо. 30 сентября 1999 года из Санкт-Петербурга…
В своем последнем письме, которое Дмитрий Сергеевич Лихачев прислал мне в Изюм за 9 месяцев до своей кончины, он сообщал следующее: «Ваша давняя увлеченность и любовь к «Слову о полку Игореве» заслуживает уважения».
Заслужить «уважение» через 30 лет «войны» — это, по-видимому, косвенное признание моих исследований по «Слову о полку Игореве». Ниже (в письме) Д.С. Лихачев сообщил, что шесть фрагментов из моих работ по маршруту похода кн. Игоря к соленым озерам у г. Славянска Донецкой области занесены в 5-томную энциклопедию «Слова о полку Игореве» и перечислил тома и страницы, где эти фрагменты помещены.
20 августа 1999 года я написал письмо Д.С. Лихачеву. Числа 2-3 сентября он его получил, но… через 25 дней умер. Собирался ли он мне ответить? Мое письмо было интересное, и не ответить он не мог, но… кто теперь узнает о его намерениях… Черновик моего письма к Д.С. Лихачеву сохраняется в моем домашнем архиве по «Слову о полку Игореве».
И заключение. Несмотря ни на что, я верю: мой титанический труд по восстановлению первотекста гениальной поэмы XII века не пропадет даром — он будет востребован и станет весомым вкладом в возрождение и развитие украинской национальной культуры.
Изюм. 15.12.2001 г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий